Источник: Wabi Sabi: The Art of Everyday Life, by Diane Durston

Об авторе: Дайан Дарстон - писательница, лектор, преподаватель; наиболее известна своими тремя книгами и множеством эссе о Киото, где жила в течение 18 лет. Бегло говорит по-японски; изучала искусство, религию, историю страны.

Больше о Дайан Дарстон – здесь (англ.)

«Слова существуют ради их смысла. Как только вам открылся смысл, можете забыть про слова.

Где найти мне человека, который забыл слова – чтобы я мог перемолвиться с ним словечком?»

Чжуан-Цзы /Chuang Tse

Предисловие

Кисточка, подобно язычку пламени, наносит чернила на страницу – произвольно и целенаправленно. Японская манера рисования кажется простой. Она проста – и в то же время сложна. Требуются годы, чтобы достичь легкости движений, требуется осознанность, внимание ума, когда кисть касается бумаги.

Я приехала в Японию в 1977 году, чтобы изучать технику рисования суми-ё. Моим первым учителем был Хидетоси Кувано (Hidetoshi Kuwano). Заранее, еще до приезда в Киото, я готовилась к этим урокам. Я прочла все книги. Я заучила последовательность движений кисти, необходимых для изображения в китайском стиле узнаваемого лотоса (цветка, который никогда в природе не видела). У меня была кисточка из шерсти барсука с бамбуковой ручкой, резная чернильница с изображением мифического дракона, стаканчик для воды из сине-белого фарфора с изображением китайского пейзажа, палочка ароматных чернил изысканного сине-черного оттенка, стопка бумаги ручной работы, а также крохотное лакированное пресс-папье, чтобы удерживать всё это на месте. Но всего этого было недостаточно.

Я забыла привезти с собой прозрение, умение проникнуть в суть, - основной инструмент художника, для овладения которым требуется время. Мне предстояло провести в Японии 18 лет и ни единый из уроков, преподанных мне Кувано-сенсэем, не обучал навыками и технике. (Сенсэй – учитель или мастер). Вместо этого он учил меня жизни, тому, какова она в восточной культуре. Он учил, что искусство – не цель, но путь.

К тому времени, когда я покинула сенсэя, я научилась задавать правильный вопрос: «Почему ты здесь?» Это – точка отправления в сферу исследования ваби и саби. Пара японских слов определяет наилучшие аспекты одной из самых удивительных мировых культур. То, что я знаю о ваби и саби, я узнала от Кувано-сенсэя, а также от других людей, встреченных мною в Киото: от жены владельца магазина, от ремесленника, плетущего корзины, изготовителя гребней, дзен-священника, от старика-фермера и юной девушки, плачущей в саду.

Ваби и саби

Ваби переводят по-разному: безмятежная простота; аскетическая элегантность; неотшлифованная, несовершенная, несимметричная красота; безыскусственность; вещи в своем самом простом, строгом, природном состоянии; безмятежное, трансцендентное состояние сознания.

Саби переводят как «красота, хранящая в себе течение времени» и «вызываемое ею ощущение мимолетности». Это патина, которую накладывает возраст; это природный цикл рождения и смерти. [О ваби-саби прекрасно написал Александ Генис - автор блога]

Впервые появившись как поэтические образы в японской литературе, ваби и саби тесно связаны с чайной церемонией, духовной практикой, придуманной дзен-буддийскими монахами в XV веке. Окакура Какудзо (Okakura Kakuzo), который сто лет назад написал первую «Книгу о чае» на английском языке, определил чайную церемонию как «искусство повседневной жизни».

Чайная церемония считается средством достижения просветления и спокойствия сознания посредством простой ежедневной процедуры приготовления чая. Основное внимание уделяется возможности разделить минуты отдыха и покоя с друзьями в атмосфере взаимного уважения, в обстановке и окружении, отражающих тихую красоту природы.

Хозяйка чайной церемонии и её гости размышляют о важности умения ценить и беречь каждый проходящий миг в потоке нашей короткой и часто беспорядочной жизни. Таким образом сама жизнь превращается в искусство, проявлением которого являются ваби и саби.

Каждый предмет в чайной церемонии играет свою роль. Грубая, кривая чайная плошка напоминает, что ничто в жизни не безупречно. Пустое пространство на рисунке в виде свитка говорит о том, что незавершенность может вдохновлять воображение зрителя. Один-единственный цветок в вазе из бамбука приглашает вас отметить его недооцененную красоту. Примитивная отделка нелакированной кедровой коробочки напоминает, что дерево всегда будет красивее, чем пластмасса. Патина, которая с годами покрыла бронзовый чайник, напоминает, что и мы тоже изменимся с течением времени.

Для Сэн-но-Риккю (Sen no Rikyu), мастера, в XVI веке вознесшего Путь чая (The Way of Tea) к вершинам, чайная церемония не более чем следующее:

«Приготовь чашку вкусного чаю; положи древесного угля, чтобы подогреть воду; расположи цветы подобно тому, как растут они в полях; летом дай прохладу, зимой тепло; делай всё заранее; подготовься к дождю; даруй тем, кто рядом с тобой, почёт и уважение.

«Насколько сложно этому следовать?» - спросил один из учеников. И Сэн-но-Риккю ответил: «Что ж, если ты сумеешь овладеть этим искусством, научишь меня».

Ваби

Юная девушка

Сад художника во власти дождя. Ни местечка для яркого солнца; всегда он печален и сер – словно стареющая женщина, чья увядающая красота напоминает о том, как прекрасна она была когда-то. Сегодня тихая грусть цепляется как ворон за мокрые ветки сосен.

В летний дождь листья зеленее и роса светится на мокрых камнях, вытесанных два столетия назад каменщиками, которых забвение поглотило еще при жизни. Опрятный, но растрёпанный, сад обладает собственным характером и сознанием. Деревья стали выше, чем были посажены. Вещи умирают и сменяются другими. Ломаются ветки, рыба стареет, израненная. Появляется, словно призрак во сне, цапля - на мгновение останавливается на мосту и исчезает.

Присядь на портик ненадолго; смотри, как мелко сыплет дождь на безмолвный пруд. Мастер, давно ушедший, создал его именно для таких дней. Он понимал красоту мимолетных мгновений. 

Чувствуй дождь. Дай ему омыть твои руки и лицо. Смотри, как каплет с соломенных крыш чайных домиков в мутный пруд. 

Сидеть здесь, молча, в промозглый осенний полдень, в окружении поэзии и искусства, застынув в настоящем мгновении – этого достаточно, чтобы заставить юную девушку плакать.

**

Ваби подобно ощущению вечернего осеннего неба, хмурого цветом, лишенного звуков. Вдруг – причину сможет найти каждый, - слёзы начинают бежать неудержимо.

Камо но Тёмэй / Kamo no Chomei

**

Ваби – это выражение красоты, которая есть проявление творческой энергии, пронизывающей всё живое и неодушевленное. Это красота, которая как сама природа, и темная, и светлая; и печальная и радостная, и суровая и нежная. Красота этой природной силы несовершенна – всегда изменчива и недосягаема.

Макото Уэда /Makoto Ueda

**

Не ворчать и не жаловаться на отчаянное положение, ненавидя бедность или даже пытаясь освободиться от неё; но восставать против материальных трудностей и ограниченности в материальном, преобразовывая это в новообретенную сферу духовной свободы;

не попасться в тиски мирских ценностей, но радоваться безмятежности за пределами повседневности, - вот жизнь истинного приверженца ваби.

Хага Косиро / Haga Koshiro

Саби

Нам нравятся вещи, несущие отметины въевшейся грязи, сажи, непогоды, мы любим цвета и блеск, вызывающие воспоминания о прошлом, которое их создало.

Юнихиро Танидзаки /Tanizaki Junichiro

**

Вязальщик корзин

На стуле прямо у входа в его старый деревянный магазинчик Синтаро Морита сидит, расщепляя бамбук. Инструмент сделал его дед из рукояти самурайского меча, купленного на блошином рынке 70 лет назад. Рассказывая историю меча, Синтаро сообщает, что измельченный панцирь речного краба – лучшее средство от крапивницы; если вы поранились, работая с натуральным лаком. Как говаривал дед, это стоит запомнить.

Сегодня Морита-сан плетёт волшебную цветочную корзину из полосок сусу-даке (susu-dake). Полоски сделаны из покореженных бамбуковых жердей, спасенных из крыш старых японских ферм, где единственным источником тепла был открытый очаг посередине комнаты. Поднимавшийся дым закалил и оплавил бамбук, окрасив черным как сажа – кроме мест, где пеньковый шнур крепил жерди к потолку.

Когда жерди сняли и осторожно отполировали, проявилась изящная патина, с продольными прожилками оттенка карамели, янтаря и ржавчины. Разделенные и связанные в гибкие отрезки, сусу-даке затем могут превратиться в грубые простые ёмкости для цветов на чайных церемониях.

Не бывает двух одинаковых полосок этого материала.

«Настоящий сусу-даке в наши дни трудно достать, - жалуется мастер. - Осталось не так много старых ферм. Некоторые корзинки, которые можно увидеть сегодня, сделаны из обыкновенного бамбука, который протравили, чтобы подделать природную патину. Нельзя так делать. Подлинный мастер чайных церемоний всегда заметит разницу».

**

Когда настроением этого момента являются уединение и покой, это называют саби. Саби означает одиночество в значении буддийской непривязанности, когда наблюдаешь вещи происходящими «сами по себе», в чудесной спонтанности.

Алан Уоттс/ Alan Watts

**

Саби... это поэтическое настроение, намеком, легким прикосновением очерчивающее определенный взгляд на жизнь. Этот взгляд на жизнь называется ваби. Изначально ваби означало «печаль бедности». Но постепенно это понятие стало означать такое отношение к жизни, когда человек стремится жить скромно, ограничив потребности, находя покой и безмятежность духа даже в подобных стесненных обстоятельствах. Саби, идея изначально эстетическая, тесно связана с саби, идеей философской.

Макото Уэда / Makoto Ueda

**

В Киото

Я тоскую по Киото –

Песня ночной птицы.

Мацуо Басё

Этими словами бродячий поэт передает неописуемое, неподдающееся объяснению чувство тоски, стремления к чему-то – может, к древнему городу, может, к целой цивилизации или к идеалу. Он схватил красоту, одновременно совершенную и недостижимую. Басё увековечил чаяние, свойственное всем людям, стремление, жажду места или мгновения. Он скучает по Киото; Киото – не город, но мечта.

**

Молодой монах

На рассвете тихого морозного дня молодой монах шуршит последними осенними листьями, сметая их с каменной дорожки – собирая в ворох тлеющих снов. Последние листья возносятся спиралькой дыма, змеясь сквозь ветки высоких сосен навстречу свободе в утреннем небе. Как завидует он ничем не стесненному вознесению этих листьев, что становятся воздухом. Монах не спит с четырех часов утра, замерзшие покрасневшие пальцы его ног притворяются, будто не ноют от холода в соломенных сандалиях. 

Песнопения монахов эхом отражаются от пустынных улиц Киото: «Хоооо... Хоооо».

Домохозяйки, ранние пташки, готовят угощение, которое положат в чашки бродяг.

Обритая голова, темная роба, и сегодняшний урок бескорыстия – трудный путь для неугомонного юноши, который недавно унаследовал семейный храм. Его отправили учиться в Нандзэн-дзи (Nanzenji), знаменитый дзенский монастырь на восточной окраине Киото.

Каждый день он собирает пожертвования, натирает до блеска деревянные полы в коридорах храма и сгребает листья во дворе – всё до завтрака. Он обдумывает вот эту дзенскую загадку: Изменение - не единственное ли неизменное?

**

Должны ли мы смотреть на вишню только когда она в цвету, или на луну только когда небо безоблачно? Мечтать о луне, глядя на дождь, опустить занавески и не осознавать, что весна проходит – это более трогательно. Ветви, готовые покрыться цветами, или сады, устланные увядшими цветами более достойны нашего восхищения... Наиболее захватывающее во всём – начало и конец.

Ёсида Кенко / Yoshida Kenko

**

Поток реки непрерывен

И воды – всегда другие.

Пузыри пены, плавающие в заводях

То соберутся, то исчезают,

Всегда недолговечны. Так же и люди

И все жилища на этой Земле.

Камо но Тёмей /Kamo no Chomei

Человек, написавший эти строки, жил в Киото в период, когда хаос войны, землетрясений, голода, потопов и пожаров поглотил этот город. Тёмей принял буддийское монашество и удалился в простую хижину в горах. Там он проводил дни, сочиняя стихи, бродя по лесам, созерцая и обдумывая трагедии и простые радости жизни. В 1212 году он написал "Записки из кельи" (Hojoku), волнующее повествование о бедствиях того времени и о его жизни в 10-метровой хижине (The Ten-Foot-Square Hut). Открывается книга этим стихотворением, размышлением Тёмея о непостоянстве жизни.

**

С порывом ветра

Белая роса

На осенней траве

Рассыпается

Порванным ожерельем.

Бунья-но-Асаясу/ Bunya no Asayasu

см. далее 2часть