Характерное для конфуцианства обращение к
древности, к прошлому, по сути, есть выражение той же тенденции — не
прерывать, а передавать то, что было. То, что имело прецедент, реально,
достоверно, даже если отошло в прошлое. Ничто не исчезает, а лишь
возвращается в Небытие, чтобы в соответствующий момент вновь появиться.
Стало быть, то, что было, не менее, если не более, достоверно, чем то,
что есть.
Непосредственной причиной, побуждавшей
Конфуция обращаться к прошлому, было недовольство современными ему
порядками. По замечанию Н.Т. Федоренко, «исторические материалы,
содержащиеся в древнекитайских литературных памятниках, дают основание
считать, что призыв Конфуция к возрождению глубокой старины проистекал
из его негативного отношения к действительности, к принципам
государственного правления. Именно этим объясняется идеализация им
первобытнообщинного общества, которое в его изображении было золотым
веком, а его властители Яо, Шунь, Юй и Тан — совершенномудрыми
правителями, движимыми принципами справедливости, добродетели, верности и
гуманности» [177, с.101]. И действительно, картина всеобщего благоденствия и «Великого единения» (датун),
представленная Конфуцием в «Ли цзи» («Записях обрядов»), не может не
вызвать отношения к прошлому как идеальному сообществу людей: «Когда
следовали великому дао, то в Поднебесной все было общим,
выбирались мудрые и выдвигались способные, среди людей царило доверие и
дружелюбие. Поэтому каждый считал родителями не только своих родителей,
сыновьями — не только своих сыновей. Старые имели возможность спокойно
доживать свои дни, взрослые находили применение своим силам, малолетние
имели возможность спокойно подрастать, вдовцы, вдовы, сироты, бездетные
(не имеющие сыновей), калеки и больные были обеспечены; каждый мужчина
имел свое занятие, каждой женщине было обеспечено замужество; люди не
хотели, чтобы ценности были брошены (не были обращены на пользу
человека), но они не хранили их у себя; не хотели, чтобы силы их не
находили применения, но и не растрачивали их во имя личной выгоды. По
этой причине дурные помыслы скрывались и не осуществлялись, не было
воровства и грабежей, смут и мятежей, люди, уходя из дому, не запирали
дверей. Таков был период, носящий имя великого единения.
Ныне, — продолжал Конфуций, — великое дао
исчезло, в Поднебесной [все] стало личным, каждый стал считать
родителями только своих родителей, сыновьями — только своих сыновей;
ценностями и силой стали пользоваться только для себя; сановники стали
передавать власть по наследству [считая, что это отвечает принципу] ли, [они] укрепляли валы и рвы [вокруг своих владений], принципы ли и и
рассматривали как сдерживающие начала, регулирующие справедливые
[отношения] между правителями и подданными, отношения искренности между
отцом и сыном, отношения гармонии между братьями, отношения согласия
между мужем и женой. [На основе такого понимания этих принципов они]
вырабатывали установления, разбивали поля и поселения, восславляли
мудрых и храбрых, прокладывали себе путь к успеху. Поэтому дурные
помыслы получали осуществление, и началась усобица. В ходе борьбы
выдвинулись Юй, Тан, Вэнь-ван и У-ван, Чэн-ван и Чжоу-гун. Каждый из
этих шести великих людей уделял серьезное внимание принципам ли.
Они проявляли свою справедливость и свою искренность, обнаруживали
ошибки, делали примером добродетель, рассуждали о вежливости, говоря тем
самым людям о неизменных и постоянных [принципах]. Все правители,
которые не следовали этим путем, утратили власть и занимаемое положение,
и все на них смотрели как на людей погибших. Это был период, называемый
малым спокойствием» [172, с.101-102].
Когда нарушается Единое, правильная
взаимосвязь вещей, учит «И цзин», наступает всеобщий Упадок. Нормы
человечности превращаются в свою противоположность, великое становится
малым.
Согласно древнекитайскому памятнику
«Хуайнань-цзы» (II в. до н.э.), мир произошел из некой единой основы, в
которой не было никаких раздельностей, не было «промежутка», а все было
«одно». Из этой единой основы рождаются небытие (у) и бытие (ю).
Небытие не имеет формы, бытие имеет форму. «Небытие рождает бытие,
бесформенное рождает имеющее форму... Небытие — пустота — это мир покоя,
бытие — мир движения. То, что сообщает всему движение, есть дао. Дао же движет себя само» [135,
с.8]. Однако есть принципиальная разница между коррелируемыми парами:
«небытие-бытие» (то, что не имеет формы, и то, что имеет форму) и
«идеальное-материальное», вопреки мнению автора в целом интересной
работы о «Хуайнань-цзы» Л. Померанцевой, утверждающей, что «Небытие есть
начало идеальное, поскольку оно бестелесно, „не имеет формы”, бытие
есть начало материальное, поскольку это есть бытие форм» [135,
с.7-8]. На самом деле не «идеальное» противопоставляется
«материальному» (мы можем находить эту антитезу в китайских текстах
только повинуясь собственным стереотипам мышления), а «неоформившееся» —
«оформившемуся», и не столько противопоставляется, сколько
подчеркивается их двуединство: небытие и бытие переходят друг в друга,
повинуясь двустороннему движению туда-обратно, но между небытием и
бытием нет существенной разницы, бытие — лишь временная манифестация
небытия. Это и определило тип связи между тем, что не имеет формы, и
тем, что имеет форму [16].
Проблема соотношения «не имеющего
формы» и «имеющего форму» занимала и неоконфуцианских ученых: «В
космологическом плане существует неоформившееся (то, что над формами, —
кит. син эр шан, яп. кэйдзидзё, переводится как «метафизическое». — Т.Г.) и оформившееся, или то, что имеет форму (кит. син эр ся, яп. кэйдзика переводится как «физическое». — Т.Г.). Тайцзи — высший принцип Вселенной, действующий в сфере неоформившегося, — вызывает к жизни законы (ли), которые под влиянием покоя и движения (инь-ян) производят из изначального эфира (ци) „пять элементов” (усин) [17]. Вступая в разные сочетания, они рождают все „формы”, которые есть не что иное, как выявление неоформившегося»...
http://lib.rus.ec/b/74804/read
Источник: http://lib.rus.ec/b/74804/read |